Авторская страница

поэта, автора-исполнителя песен, прозаика


Владимира Гинсбурга

г.Самара

На своей должности Нефедов освоился довольно быстро. Что входит в обязанности начальника зоны:

1. Чтобы не было допущено ни единого побега, то есть стопро-центный показатель. А уж каким образом добиться такого показате-ля, решать лично тебе. На то ты и начальник зоны. И тут тебе дается неограниченная власть: все законы на твоей стороне и на стороне твоих подчиненных, исключая самих заключенных (эти – вне зако-на).

2. Выполнять план по поставке леса и досок в регионы страны по принципу «пятилетку за три года». Тут тоже тебе и твоим под-чиненным даны все полномочия. Какими методами такой показатель будет достигнут – решать тебе, то есть начальнику зоны. Задача поставлена – изволь выполнять. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

Лозунг: «Даешь лес Родине и ни одного побега»! А далее сле-дует приличная зарплата, премия и повышение в звании. Словом, Иван Михайлович Нефедов уловил эту тему довольно быстро. Процесс пошел соответственно всем лозунгам того времени. С го-дами он заматерел, отрастил буденовские усы, отпустил солидный живот, дослужился до подполковника, и должность начальника зоны строгого режима уже не казалась ему такой мрачной и тягостной, как в тот момент, когда он был сослан старшим братом из Москвы в сибирскую таежную глухомань. Но все это будет еще с годами. А пока, на первых порах своей новой трудовой деятельности, он понимал: чтобы не сдохнуть от тоски и не сгинуть в этой про-клятущей Сибири, надо брать себя в руки и пахать покуда хватит сил и терпения. Только лишь в таком случае у него имелся шанс выжить, заработать авторитет в глазах у начальства, а там, глядишь, Бог смилостивится и вернет его обратно в родимую матушку-столицу.

20.

Петр Ремезов с Марией вышли из обувного магазина. В ее гла-зах наблюдалась неподдельная радость от подарка, сделанного ей Жженым. Еще бы! Импортные босоножки фирмы «Цебо»! А кожа, какая замечательная мягкая кожа!

– Петя, не возражаешь, если я тебя буду называть на ты?

– Не возражаю.

– Ну и замечательно! Ты представляешь, как только я их одела, у меня сразу же перестала болеть нога. Ой, но они такие дорогие! Сего-дня же попрошу у папы денег, а завтра верну тебе долг за эти босо-ножки. Мы ведь завтра с тобой увидимся?

– Надеюсь, что да. Только ни о каких деньгах не может идти и речи. Это тебе от меня подарок. А впрочем, ты знаешь...

Жженый хотел было продолжить свою мысль, но его перебила очаровательная дама сердца:

– Что, Петя?

– По-моему, я по уши втюрился.

– О, и кто эта счастливица?

– Ты, – ответил Петр.

Наступила пауза.

– Зачем так шутить? – сказала Мария. – Мы с вами еще едва зна-комы.

– Мы же договорились на ты.

– Да. Извини. Но мы действительно с тобой слишком мало зна-комы, а ты так шутишь.

– Я вовсе не шучу.

Мария отметила в его глазах чуть уловимую грусть.

– Петя, ты мне тоже очень нравишься, но пойми, для серьезных отношений необходимо какое-то время. К чему торопить события?

– Наверное, ты права, Мария. Действительно, зачем торопить со-бытия?

Жженый выдавил из себя улыбку, достал из кармана пачку па-пирос, задумчиво закурил.

Разве мог он себе представить, с какой необыкновенной артист-кой ему довелось познакомиться в том далеком 1960 году? А в том далеком 1960 году, в тот необыкновенный фартовый для него день, он был несказанно счастлив, что судьба, которая была к нему слишком несправедлива, вдруг послала ему в дар такое сокровище!

Потом они долго бродили вдоль Невского, кушали мороженое «Эскимо», рассказывая друг другу разные истории, наслаждаясь на редкость теплым и прекрасным осенним деньком. Да, был удивитель-но теплый сентябрьский день, как говорится в народе, бабье лето.

Незаметно на город опустился вечер. Мария попросила Петра проводить ее до дома. Естественно, это предложение было с радостью принято. Когда они подошли к подъезду ее дома, перед тем, как распрощаться, Мария неожиданно спросила:

– Петр, скажи, сколько тебе лет? Наверное, ты где-то работаешь или учишься? Мне бы хотелось все о тебе знать.

(Хотя это все о Ремезове (Жженном) она уже прекрасно знала от своих дружков-подельников).

– Мне двадцать семь лет, – ответил Петр, – но если тебе так интересно узнать о моей жизни более подробно, давай договоримся, что я расскажу тебе обо всем завтра при условии, что и ты тоже передо мной в долгу не останешься.

– Хорошо, – последовал короткий ответ. – Ну все. Пока. Я побе-жала, а то мой папа строгих моральных правил и не совсем адекватно воспринимает мои поздние возвращения домой. Да, кстати, где мы с тобой завтра встретимся?

– Давай возле памятника Пушкину в шесть часов вечера.

– Хорошо, договорились. В шесть вечера возле памятника Пуш-кину.

И она с легкостью балерины влетела в подъезд своего дома, со-вершенно забыв, что еще совсем недавно в кинотеатре она подверну-ла ногу.

«Какая удивительная, необыкновенная девушка! А ведь я и впрямь, кажется, в нее по уши... Старый болван»! – подумал Ремезов.

21.

Петр Павлович снимал комнату в двух кварталах от дома, в кото-ром проживала Мария. Он неторопливо побрел назад домой, нахо-дясь под впечатлением от прошедшего волшебного дня.

Несколько дней назад Ремезов по объявлению снял комнату в одном из старинных домов на Большой Конюшенной улице, возле знаменитого Эрмитажа. Хозяйкой огромной трехкомнатной кварти-ры была пожилая вдова Элеонора Владимировна Вяземская. Ее покойный муж, в прошлом знаменитый архитектор, как рассказывала Ремезову Элеонора Владимировна, еще до войны проектировал мосты почти по всему Советскому Союзу, а после войны те мосты, что были разрушены, восстанавливал заново. Умер архитектор Вяземский восемь лет назад. Единственный сын Элеоноры Владимировны окончил Ленинградский архитектурно-строительный институт в 1941 году, но любимым делом, по понятным причинам, заняться так и не успел. Его мечтой было заниматься реставрацией старинных зданий, храмов и церквей: в Москве, в Нижнем Новгороде, в Казани, в Киеве и в других городах, которым перевалило за пятьсот лет.

Началась война. Зиновий (так звали сына) был мобилизован на фронт. Всю войну прошел Зиновий Аркадьевич офицером в саперных войсках, не получив ни единой царапины. Однако буквально за неде-лю до окончания войны, в мае 1945 года, он получил тяжелое ранение в Берлине. Слава Богу, остался жив. Восстановив свое здоровье после продолжительного лечения в госпитале, Зиновий продолжил службу в рядах Красной Армии до 1947 года. Демобилизовался он из армии в 1947 году в звании майора, имея на груди несколько орденов и меда-лей, после чего отправился в город Саратов, так как его родители в то время проживали в этом городе.

Еще перед блокадой Ленинграда, учитывая огромный опыт Вя-земского-старшего по строительству и восстановлению мостов, по приказу самого Сталина чету Вяземских эвакуировали в город Сара-тов. Благодаря этому было восстановлено большое количество мос-тов, как во время войны, так и после ее окончания. Вяземские верну-лись в родной Ленинград в 1947 году. В настоящее время Зиновий Аркадьевич находится в длительной командировке в городе Ярославле и занимается там реставрацией старинного храма, которо-му перевалило за пятьсот лет.

Вот такую любопытную историю поведала Элеонора Владими-ровна Петру Ремезову в первый день их знакомства. Затем они в уст-ной форме заключили между собой договор об оплате временного проживания Ремезова на квартире у Вяземской. Петр Павлович запла-тил хозяйке за два месяца вперед и получил от нее ключи от комна-ты, куда и возвращался в данный момент на ночлег, находясь под глубоким впечатлением от прошедшего дня.

Так, незаметно для себя, он добрел до дома, в котором снимал временное жилье.

Под первым этажом этого старинного здания находилось не-большое кафе. Он обратил внимание на вывеску, и в голову ему при-шла мысль посетить оное заведение. Петр только сейчас вспомнил, что за весь день у него во рту, кроме мороженого «Эскимо», не было ни крошки, и тут же ощутил спазмы в желудке, а попросту голод.

При входе в кафе на двери была прибита табличка: «Кафе рабо-тает ежедневно с 10°° до 23??». Это заведение называлось «Посидел-ки».

Войдя в кафе, он прошел по небольшому узкому коридору. За-тем, спустившись по лестничным ступенькам вниз, оказался в поме-щении. В помещении кафе было накурено так, что можно было топор вешать. Сквозь занавес дыма он даже не смог сразу различить нахо-дившихся там обитателей. Лишь изредка прослушивались какие-то хриплые мужские голоса с периодическим добавлением нецензурной речи. Эти хриплые прокуренные голоса время от времени переплета-лись с более высокими тонами, видимо, женского пола. И кстати, вы-сокие тона иногда заглушали более низкие, хриплые, и тоже не слиш-ком цензурными словами типа: «Да ты че, Васек! Ты че, меня не пом-нишь, Маньку Спелую? Да я тебе щас яйца откушу, так сразу вспом-нишь»!

В ответ низкий, прокуренный, хрипло-пропитой бас: «Ты че, Манюнь? Я ж тебя никогда и не забывал».

 

 

 

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82