Авторская страница

поэта, автора-исполнителя песен, прозаика


Владимира Гинсбурга

г.Самара

42.

Пару дней Ремезов бурно отмечал свое досрочное освобожде-ние, после чего, слегка оправившись от гудежа, он решил навестить свою первую возлюбенную, подельницу по воровским делам, Зою-Марию-Мазохистку. Ведь, находясь в зоне, он часто о ней думал и вспоминал. Ему и сейчас казалось, что те необыкновенные чувства, которые он испытал к этой женщине при их первом знакомстве, со-хранились в его сердце до сей поры.

Когда Зоя-Мария открыла ему дверь в свою съемную квартиру, она увидела в руках у Петра огромный букет роз. Точно таких же, ка-кие он преподнес ей тогда возле памятника Пушкину на второй день их необыкновенного знакомства.

– А ты все такая же неотразимая! И как будто бы с годами стала еще очаровательнее и моложе.

– А как же! Существует на свете человек, ради которого я столь-ко лет стараюсь держать форму.

– Охотно верю, – с иронической ухмылкой ответил Жженый.

Она вдохнула полной грудью тончайший аромат великолепных живых роз.

– О Боже, какой волшебный запах! – мечтательно пропела Зоя-Мария. Так преподносить розы женщине, Петруша, умеешь только ты, и никто другой! А помнишь, – продолжила она, – как мы позна-комились в кинотеатре и ту историю со сломанным каблуком? Ты до сих пор думаешь, что я специально это сделала, чтобы подцепить тебя на крючок? Поверь, это произошло совершенно случайно.

– Кто бы сомневался, – ответил Жженый.

– Ты мне не веришь?

Ремезов промолчал.

– А потом в обувном магазине ты мне купил босоножки фирмы «Цебо». Представляешь, я их храню как дорогой мне подарок. Если хочешь, могу для тебя их обуть. А потом мы гуляли по Невскому и ели мороженое «Эскимо». А потом…

– А потом, – перебил ее Жженый – в зале суда, когда мне выне-сли приговор, ты выжала из своих очаровательных глаз слезу.

– И что в том предосудительного? – с укором ответила Зоя-Мария. – Когда тебе объявили приговор, извини, я от этого особого чувства восторга не испытала. Наоборот. И не наша вина, Петя, что судьба с нами так жестоко обходится.

– А чья же?! Кто тогда виноват, если не мы сами?! – Жженый не на шутку вспылил. – Кто нам с тобой мешает бросить эту чертову во-ровскую жизнь, создать семью, нарожать детей и просто по-человечески жить, радуясь солнцу, небу, дождю, листьям, распустив-шимся весной на деревьях? Кто?!

– Кто? – Зоя-Мария на мгновенье призадумалась. Она подошла к столу, взяла в руки сказочный букет алых роз и снова с наслаждением вдохнула в себя неповторимый одурманивающий аромат. – Господи, какой необыкновенный запах! Что может сравниться с таким незем-ным божественным творением? А наша жизнь, Петруша, она дерьмо, – продолжила Зоя-Мария, – и никто никогда, к сожалению, не сможет ее изменить. Тем более, мы сами.

Ремезов налил полстакана водки и, не прикоснувшись к закуске, пропустил в один присест. Он прекрасно понимал, что возразить этой женщине ему было нечем. И, быть может, от того в его душе закипела непреодолимая обида и злость на самого себя, на весь окружающий мир, ведь он уже действительно был не в силах хоть что-то изменить в своей неудавшейся непутевой жизни.

Они лежали в постели. Непонятно, в чьей квартире. На часах время показывало два часа ночи.

– Зоя, что с тобой? Ты плачешь?

По ее по-детски нежным румяным щекам скатывались слезинки, такие до боли естественные. Он трепетно ласкал ее белоснежную молочную грудь, касаясь ладонью вишенки ее соска, и вместе с тем мысленно размышлял: или ты величайшая в мире артистка, или самый несчастный на земле человек? Потом были снова вздохи, объятия, поцелуи, – одним словом, все то, что происходит по ночам между двумя влюбленными.

К утру они, уставшие от любовных утех, крепко, как дети, засну-ли. Когда Жженый проснулся, Зои-Марии не было дома. Время на ча-сах показывало двенадцать часов дня. «Вот это я храпанул! Уже пол-день», – с удивлением подумал он. Понежившись в теплой постели еще несколько минут, Жженый поднялся с кровати, сунул ноги в до-машние тапочки и подошел к окну. Когда он раздвинул шторы, перед его взором открылся великолепный пейзаж с видом на Неву. С неба крупными хлопьями валил первый, ослепительно белый, пушистый снег, медленно падая на прохожих, на машины, на тротуары, на дере-вья, на дома.

«Как, в сущности, мало нужно человеку для счастья, – подумал он. – Видеть этот сказочно белый, чистый, как душа младенца, па-дающий снег. Или ранним весенним утром, широко распахнув окно, радоваться тому, как на деревьях распускаются первые зеленые лис-точки, а вокруг весело и радостно щебечут птицы. Видеть счастливую мать, кормящую грудью своего младенца. Наблюдать, как в холодном осеннем небе косяком пролетают журавли, с грустью курлыча, поки-дая родные края, чтобы весной вновь возвратиться на Родину. Что, что еще нужно от жизни? Ведь она так коротка, – стоя в задумчиво-сти у окна, размышлял Петр Павлович Ремезов. – А мы все куда-то бесконечно спешим. Несемся сломя голову, на виражах обгоняя друг друга. Падаем, встаем, затем снова бежим и опять падаем, не замечая того, что вокруг нас происходит. И в этой бесконечной суете-маяте становимся алчными, ненавидящими друг друга животными. Нам надо больше, больше, больше! Почему у ближнего есть, а у меня этого нет? Разобьюсь вдребезги, но у меня будет еще лучше и больше! А как же! Чем я хуже других? А когда начинаем иметь лучше и больше, вдруг неожиданно осознаем, что жизнь пролетела, как пушечное ядро через поле, и перед тобой уже маячит гробовая доска. И где оно, то счастье, то удовлетворение от собственного благополучия, ради которого пришлось совершить столь длинный кросс от утробы до креста»?

Неожиданно мысли Жженого прервала открывающаяся в квар-тиру дверь.

– Добрый день, Петя! – послышался мягкий обворожительный голосок Зои-Марии. – Ты знаешь, там такой снег! Такой снег! Пока ты спал, навалило по колено.

– Да, я только что наблюдал это в окно. И сделал для себя гени-альное открытие. По-моему, я понял, что нужно человеку для счастья.

– А я и так знаю, что человеку нужно для полного счастья, – пропела своими устами Зойка.

– И что же?

– А чтобы денег навалило столько, сколько этого снега!

– Каждому – свое, – ответил Жженый.

– Ты что-нибудь ел?

– Пока еще нет.

– Ну и хорошо. Сейчас вместе сядем за стол. Я принесла виски, мартини, кое-какие деликатесы. И кстати, без денег всего этого не будет.

Она наскоро приготовила омлет, бутерброды с бужениной, салат из свежих помидор и огурцов, и под эту незамысловатую закуску он пил виски, а она с наслаждением потягивала мартини.

– Петь, у меня к тебе имеется предложение. Давай, махнем на юга, в Гагры или в Пицунду. А хочешь, в Сочи? Денег у меня валом, чтобы мы могли себе такое позволить.

– С моей-то справкой об освобождении? – усмехнулся Петр.

– При чем тут твоя справка? Слепим ксиву, и все дела. – Она по-кошачьи прильнула к его груди. – А ты знаешь, Петюш? – прошепта-ла Зоя-Мария, – когда ты пошел чалиться на второй срок, я ведь кое-какие твои цацки припрятала. Нет, конечно, основную долю пустила в общак, но кое-что…

Жженый изменился в лице.

– А это ты зря. Это уже не по понятиям.

– Не по понятиям, говоришь. А что же тогда по понятиям? Да ес-ли хочешь знать, с десяток воров вместе взятых не отстегнули долю в общак столько, сколько ты один.

– Я смотрю, ты не догоняешь, о чем идет базар, Зоя. – Он залпом махнул полстакана виски. – Не доложить в воровской общак, – про-должил он, – то же самое, что в него залезть. И кому как не тебе об этом не знать? Крыс ставят на ножи.

– Я знаю, но…

– А ты в зоне хоть раз парилась? – Жженый не дал закончить по-дельнице фразу. – А ты знаешь, каково там нашему брату? И если не будет никакой поддержки с воли, мы там все под хозяином вымрем. – Ремезов начал заводиться.

– Прости, я все поняла. Больше такого не повторится.

– Ладно, проехали.

– Надеюсь, ты меня не заложишь? – прикурив сигарету, спросила Зоя-Мария.

– Нет, – коротко ответил Петр. – А в Гагры или в Пицунду мы с тобой обязательно поедем, но не сейчас. Сейчас надо начинать рабо-тать.

И работа пошла.

После первой же Зойкиной наколки Жженый взял на хате у од-ного богатенького Буратино пару килограммов рыжья и двенадцать тысяч хрустов. Частный особняк этого подпольного миллионера на-ходился под вневедомственной охраной, за что Буратино исправно отстегивал своей охране немалые барыши. Кроме того, особняк охра-нялся тремя натасканными волкодавами, так что проникнуть внутрь здания было совершенно невозможно. И как потом утверждал сам по-страдавший, у него защита такая, что и муха не пролетит. А Жженый пролетел, не оставив после себя ни единого следа.

 

 

 

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82