Авторская страница
|
|
Положив трубку на аппарат, она на секунду задумалась: «Что ей от меня надо? Денег в долг? Вряд ли. Она их и так на джинсе лопатой гребет. Что же тогда»?
Но следующие мысли вернули Раису к событиям вчерашнего вечера. Ей опять стало не по себе: «Я больше его не увижу. Я сама растоптала свое счастье. Так мне дуре и надо! Он найдет себе дру-гую, а обо мне забудет, как о выпитом стакане воды». На глазах Раисы непроизвольно навернулись слезы: «В жизни каждого человека бывают ошибки, которые можно исправить. Но случается, когда одно неверно принятое решение может повлиять на всю твою дальнейшую жизнь, и тогда уже невозможно ничего исправить. Вчера я совершила роковую ошибку. Если тебе вдруг неожиданно свалилось на голову счастье, надо держать его крепко обеими руками. И если ты это хрупкое счастье упустишь, как птицу в небо, уже никогда не пойма-ешь».
Рая подошла к окну своей комнаты. Распахнув его настеж, по-смотрела вниз с высоты шестого этажа: «Достаточно сделать над со-бой одно усилие, всего лишь один шаг вперед и… Господи! Да что это я? – Раиса в ужасе отпрянула назад вглубь комнаты. – У меня же двое детей. Я должна жить хотя бы ради них»!
Сердце билось в ее груди, точно птица, пытающаяся вылететь из клетки на волю.
Неожиданно в квартиру раздался звонок. Нефедова решила, что это Смирнова, и с неохотой пошла открывать дверь. На пороге стоял пожилой почтальон.
– Вам заказное письмо. Пожалуйста, распишитесь.
Письмо было от Нефедова Ивана Михайловича.
«Опять достает своими письмами. И когда это только кончит-ся?!» – подумала Раиса.
Она вскрыла конверт, извлекла из него письмо и начала читать.
Раечка, здравствуй!
Почему ты мне не отвечаешь? Я очень по тебе скучаю, просто схожу с ума. Как там наши доченьки? Я по ним тоже очень соскучил-ся. Как вы живете? Думаю, в скором времени у меня появится воз-можность приехать на недельку к вам погостить. Без тебя моя жизнь превратилась в каторгу. Находясь здесь, я многое понял и переосмыс-лил. А главное, понял, что без тебя и наших с тобой ненаглядных крошечек вся моя жизнь теряет всякий смысл. В один прекрасный момент я просто не вынесу душевных мук и наложу на себя руки. Умоляю, прости, и дай мне надежду, что мы снова когда-нибудь бу-дем вместе. Я буду ползать в твоих ногах, вымаливая у тебя проще-ние. Я буду сдувать с тебя пылинки и никогда не дам повода во мне усомниться, как это было раньше. Очень тебя прошу, Раечка, пришли мне свою фотографию и фотографию наших девочек. Ты даже не представляешь, как мне здесь вас не хватает. Еще раз умоляю, дай мне шанс. Очень надеюсь, что ты меня простишь.
Твой всегда любящий муж Иван Нефедов.
Прочитав письмо, Раиса сунула его обратно в конверт и не-брежно швырнула в ящик письменного стола. Затем, пройдя на кух-ню, она закурила, но, сделав несколько глубоких затяжек, затушила недокуренную сигарету о пепельницу. Самочувствие было депрес-сивно-подавленное. Сказывались последствия вчерашнего вечера и неспокойной ночи. Она вспомнила, что вот-вот должна подъехать Ле-на Смирнова, а как не хотелось ее видеть. Раисе в этот момент было просто ни до чего и ни до кого. В голове все перемешалось. Она ни-как не могла сосредоточиться. Конечно, события вчерашнего вечера выбили ее из колеи. Ясно было только одно: надо усилием воли взять себя в руки и продолжать жить дальше.
Чуть позже к Нефедовой пожаловала Елена.
– Раечка, здравствуй. Что с тобой? На тебе лица нет.
– Нефедов прислал очередное письмо. Вымаливает прощение. Хотя я и так его сразу простила, как только мы расстались.
– Ну а ты что?
– А что я? Пускай себе там живет как хочет. Заведет сибирскую бабу, а у меня с ним все кончено! Задолбал своими письмами, от того и настроения никакого. Ну, что тебя опять ко мне привело, выклады-вай?
– Раечка, у меня возникли проблемы. Я даже не знаю, с чего и начать.
– Начинай с чего хочешь, – с безразличием ответила Раиса. – Мне все равно.
– Понимаешь, эти два козла влипли по самые… Словом, я все тебе сейчас объясню. Этот твой гребаный Донтц бросил карьеру бок-сера и смутился с Кидайло.
– С каких это пор он стал мой? – возразила Раиса.
– Но он же был твой? И ты с ним спала!
– Никогда он моим не был. А что спала, я об этом уже не пом-ню. Короче так, Елена, я очень скверно себя чувствую, давай ближе к делу.
– Хорошо. Так вот, эти два козла занялись угоном тачек. Про-должали бы дальше сбывать на рынке джинсу, и ничего бы не случи-лось. А им подавай острых ощущений! Пока Донтц жил со мной, он выполнял мои поручения по сбыту джинсы, и все было как в аптеке. А о том, что они занялись угоном тачек, я до поры до времени ничего не знала. И сколько они их угнали и перепродали, мне об этом тоже ничего не известно. Но эти придурки влипли по самые уши. Они уг-нали новую «Волгу», на которой и погорели. Машина была продана каким-то азерам за восемнадцать штук. И все бы ничего, если бы эта тачка не оказалась собственностью одного криминального авторите-та, который поднял на ноги пол-Москвы своих шестерок, и через пару дней «Волгу» вернули хозяину. То, что азеры требуют назад свои восемнадцать штук, это еще не проблема – они их получат. Проблема заключается в том, что авторитет заломил с этих идиотов пятьдесят штук за моральный ущерб! Ты можешь себе такое представить?! И со вчерашнего дня включил счетчик по пять процентов от общей суммы за каждый просроченный день. Где сейчас находятся Леня с Аркадием, мне не известно. Точно в воду канули. Но по их просьбе через одного посредника меня проинформировали, что, если в течение недели авторитет не получит требуемую сумму с учетом процентов, Леню с Аркашей закопают в землю или зальют бетоном. Обращаться к ментам бесполезно. На сегодняшний день я наскребла тридцать штук. Но этого мало. Чтобы хотя бы завтра вытащить этих дебилов из дерьма, мне нужно еще как минимум двадцать тысяч. И я очень рассчитываю на твою помощь.
– А почему ты не попросишь у своего дяди? Он же у тебя под-польный миллионер. Джинсу штампует, как гвозди.
– Дядя Арнольд для этих двух идиотов денег не даст. Я уже к нему обращалась. (Елена слукавила). И он ответил так: «Если у них мозгов в голове нет, значит им и головы ни к чему». А потому за их безмозглые головы он не даст ни копейки. Пойми меня правильно, Рая. Сейчас нет смысла объяснять, какое значение для меня имеют эти парни. Но я очень тебя прошу, дай мне взаймы двадцать тысяч на месяц под проценты. Я же знаю, у тебя такие деньги есть. Ведь имен-но благодаря мне ты получила их от дяди Арнольда. Если ты меня не выручишь, авторитет их грохнет и глазом не моргнет. Жизни Кидайло и Донтца находятся сейчас в наших с тобой руках.
– Ты уверена, что их оставят в живых?
– Абсолютно! Когда я выплачу за них необходимую сумму, их отпустят на свободу. Авторитету уже не будет никакого смысла ли-шать их жизни.
Некоторое время Раиса находилась в раздумье. Быть может, ей тоже стало жалко этих двух больных на голову молодых парней.
– Хорошо, я тебе деньги дам, но только при одном условии. Сей-час ты берешь документы на свою однокомнатную кооперативную квартиру, мы едем с тобой к нотариусу и составляем договор. Если в течение месяца ты мне возвращаешь деньги, согласна даже без про-центов, договор аннулируется. Если же нет – квартира переоформля-ется на мое имя.
Смирнова побагровела от злости.
– Ну ты и …
– А ты как думала, подружка? Я тебе что, должна подарить два-дцать тысяч просто так, за здорово живешь? Ну уж нет! Может, ты специально придумала эту историю про Донтца с Кидайло, и вы с дя-дюшкой решили выдернуть с меня назад эти деньги? Короче, если те-бя мой вариант не устраивает, тогда до свидания.
Примерно через час Нефедова и Смирнова сидели в кабинете у нотариуса.
62.
Попрощавшись с Арнольдом Александровичем, Жженый в тот же день вечером вылетел самолетом из Москвы в Ленинград.
Приехав в Питер, он сообщил законным о том, как прошла дело-вая встреча на квартире у Собержинского. Сходняком было принято решение пойти на условия этого человека. Еще бы! С подпольного старичка-миллионера можно было рубить капусту, не пошевелив и пальцем. А через какое-то время так же выйти и на других подполь-ных цеховиков. Насколько это было выгодно ворам, судите сами: при совместной работе с цеховиками-воротилами доходы в воровской общак возрастут в сотни раз. Естественно, игра стоила свеч. Законные быстро просекли эту тему. Воровской мир начинал сращиваться с подпольным бизнесом. Кстати, одним из первых, кто предложил подобный механизм, был ни кто иной, как вор в законе Петр Павлович Ремезов (погоняло Жженый).
Таким образом, подпольный бизнес и воровской мир в нашей стране стали успешно взаимодействовать между собой. Первые зани-мались производством выпускаемой продукции, вторые – прикрыва-ли это производство. Но были еще и третьи, которые пытались уничтожить и первых, и вторых. Противостояние велось с переменным успехом.
Жженый курировал несколько крупных подпольных предпри-ятий. Следственные органы сбивались с ног, чтобы выйти на след преступников, однако их усилия положительных результатов пока не приносили.
Преступный синдикат создал целую подпольную сеть по изго-товлению любых документов: печатей, паспортов, виз, поддельных банковских банкнот и всевозможных удостоверений.
Жженый сдержал слово: через свои каналы он помог Собержин-скому перечислить в ряд западно-европейских банков в валюте до-вольно значительную сумму, исчисляемую в семизначных цифрах. Сам же подпольный миллионер был вполне доволен сложившейся благоприятной для него ситуацией. У него реально замаячила пер-спектива перебраться жить на Запад и стать там преуспевающим биз-несменом. Собержинскому совместно с криминальными структурами удалось организовать несколько нелегальных цехов: в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии. В Москве же производство джинсовой про-дукции было полностью свернуто. Тем не менее, Арнольд Александ-рович имел от общей прибыли двадцать процентов чистого дохода. Остальные восемьдесят процентов уходили в воровской общак. Но даже и при таком раскладе Собержинского это более чем устраивало. Над его головой уже не висел дамоклов меч. Основная часть его ка-питалов надежно хранилась на счетах в европейских банках. Остава-лось только покинуть Родину и перебраться жить в любую страну мира. Еще бы, с такими-то деньгами! Да и находясь еще на Родине, он мог жить относительно спокойно, так как всеми делами по производству и реализации подпольной продукции он уже практически не занимался. Фигурировал лишь в качестве консультанта. Все его дело было передано в руки воров в законе.
В свою очередь, Ремезову с успехом удалось наладить произ-водство, переданное ему Собержинским. Выпускаемая продукция пошла с огромным спросом во многие города СССР. Джинсы выпус-кали с наклейками известных американских и европейских фирм. За-частую простому обывателю было трудно отличить оригинал от под-делки. Впрочем, у простого обывателя не было выбора, и он вынуж-ден был довольствоваться тем, что предлагалось ему на рынке. Там, где государство не заботится о своих гражданах, чтобы они имели возможность жить в нормальных человеческих условиях, на помощь приходят те, кто эти проблемы решает вместо государства. Естест-венно, эти люди хотят заработать и сами, но их за это сажают, а вме-сто них появляются другие. И так будет продолжаться до тех пор, по-ка государство не начнет заботиться о благосостоянии собственного народа. А пока государству на собственный народ глубоко …, всегда будут находиться подпольные дельцы, которые попытаются хоть как-то приобуть и приодеть своих соотечественников, не заплатив при этом налоги в государственную казну.
Само же государство, чтобы удержаться на плаву и не рухнуть окончательно в пропасть, производило в немыслимых количествах вино-водочную продукцию, спрос на которую был фантастическим. И сколько бы водки не производилось, ее всегда не хватало населе-нию нашей страны. Невозможно было подсчитать, сколько вино-водочной продукции потреблялось гражданами СССР в год. Возьму на себя смелость утверждать, что водка спасала страну. Потому как практически весь бюджет государства уходил на содержание ВПК.
Для сравнения хочу заметить, что себестоимость одной бутылки водки составляла четыре копейки, а продавалась она за три рубля ше-стьдесят две копейки, четыре рубля двенадцать копеек, то есть дохо-ды в государственную казну от продажи вино-водочной продукции были умопомрачительными. Тем не менее, все доходы съедало ВПК. В свою очередь, граждане СССР вынуждены были ходить, образно говоря, раздетыми, разутыми и довольствоваться пустыми полками на прилавках магазинов. Народ вынужден был покупать дефицитные товары на рынках, в магазинах из-под полы в три-четыре раза дороже их государственной цены. К примеру, за одни только джинсы простой обыватель выкладывал из кармана двести пятьдесят – триста рублей. Это среднемесячная зарплата высококвалифицированного специалиста, работающего на предприятии. Что же касается продуктов питания, таких как мясо, молочные, рыбные и другие продукты, то за ними люди по нескольку часов выстаивали в очередях после работы, и не всегда это всем доставалось. Но правоохранительные органы тоже не зря ели свой хлеб. В начале восьмидесятых был раскрыт ряд громких экономических преступлений, в результате чего за решетку угодили директора крупных магазинов, чиновники, занимающие высокие посты в легкой промышленности, подпольные воротилы, криминальные авторитеты и другие государственные чиновники, которые за большие взятки прикрывали их незаконный бизнес, нанося тем самым невосполнимый ущерб государству. Многие из вышеперечисленных были осуждены на длительные срока лишения свободы, а кое-кто даже попал под расстрельную статью.
Собержинский сидел дома в кресле возле камина и читал газету «Правда», пребывая в довольно прескверном расположении духа. На первой полосе газеты крупным шрифтом был напечатан заголовок: «Не дадим подпольным воротилам наживать капиталы на горбе тру-дящегося народа. Каждый из них должен понести наказание по заслу-гам»!
Когда Собержинский прочитал в газете об этих громких процес-сах, его прошиб холодный пот и бросило в озноб. Некоторых из тех, кто оказался на скамье подсудимых, Арнольд Александрович знал лично. Он хорошо себе представлял, какие чувства испытывают эти люди, находясь за решеткой. Ведь у большинства из них семьи, близ-кие родственники, на которых, безусловно, отразятся все эти громкие судебные процессы. А ведь и он мог сейчас тоже находиться на ска-мье подсудимых. Арнольд Александрович снова представил, как на него надевают наручники и выводят из зала суда. Ему стало дурно. Отложив в сторону газету, Собержинский задумался: «Господи! Как вовремя я успел свернуть свой подпольный бизнес в Москве, пере-дать все дела в руки криминальных авторитетов, тем самым спасти себя от смертельно опасного удара. Пускай теперь они напрягают мозги, как не угодить в лапы правосудия. А у меня денег хватит, чтобы открыть законный бизнес на Западе или в США». Арнольд Александрович уже видел себя где-нибудь в Гамбурге, в Лондоне, в Риме или в Нью-Йорке богатым, преуспевающим гражданином этих городов. А главное, его душу согревало то, что там он будет уважаемым человеком, в полном достатке и благополучии доживет свой век, отпущенный ему Богом на этой бренной земле. «Надо быстрее оформлять документы на выезд и дергать из этой проклятой страны. Здесь, в СССР, находясь рядом с коммунистами-большевиками, нормальные люди никогда спокойно жить не будут», – думал он.
Страница: ← → 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82